общественные новости

Население России значительно больше, чем следует из данных Росстата.

Сайт «Русской службы новостей» огорошил нас такой новостью: «В России ежегодно удваивается число пенсионеров». Будто бы об этом «сообщил руководитель Экспертного совета по семейной политике при правительстве Евгений Юрьев». Как умный человек, Е.Л.Юрьев такого «сообщить» не мог. Разные источники по-разному (что симптоматично) оценивали число наших пенсионеров по состоянию на 2012 год — от 36 до 39 миллионов. Значит, в этом году число пенсионеров, удвоившись, должно было достичь минимум 72 миллионов, а в 2014 году в России останутся одни пенсионеры: ведь официально считается, что население нашей страны равно 143 миллионам (мы к этой цифре еще вернемся).

Естественно, столь интересная новость доверчиво и с готовностью подхвачена сотнями сайтов и воспроизведена в тысячах «постов». Да и без нее интернет и СМИ переполнены паникерскими рассуждениями о безнадежности нашей демографической ситуации, прогнозами о нашем «вымирании» и т.д. Подобный информационный фон словно специально нацелен на то, чтобы сделать злобные прогнозы реальностью. Нет, не зря РПЦ причисляет к факторам, снижающим рождаемость, «перегруженность отрицательной информацией, создающей гнетущую и тревожную атмосферу в обществе, вызывающую постоянный стресс».

Не могу отделаться от ощущения «déjà vu». Подобный накат имел место несколько лет назад. В 2005 году профессор А.А.Нещадин, зам. гендиректора Экспертного института, сообщил, что «численность населения России может упасть к 2010 году (т.е. всего через пять лет!— А.Г.) до 94 миллионов человек». Год спустя он же уверял, что «сокращение населения и изменение географии (!!! — А.Г.) России — это реальность, в которой мы будем жить в ближайшее время. И обсуждать нужно не то, как переломить демографическую ситуацию, а как приспосабливаться к ней», и что, в принципе, надо быть готовым к появлению Чайна-тауна в Москве. Тогда же другой крупный знаток вопроса, А.Г.Вишневский выступил в «Известиях» со статьей «Снижение рождаемости — это способ самосохранения». Даже не хочется продолжать.

Начнем с того, что никому неизвестно, сколько в России людей. Зато достоверно известно, сколько в ней абонентов сотовой связи, более 230 млн (речь лишь об активных номерах, а не о каких-то давно не используемых; таковые снимаются с регистрации в течение 3-6 месяцев, в зависимости от оператора, и продаются заново). Только что опубликованы данные опроса Левада-Центра, посвященного мобильной связи. Оказалось, что не имеют «мобильника» 9% опрошенных (опрашивали, естественно, только взрослых), имеют один 65%, два — 17%, три или даже более — 8%, затруднился ответить один процент.

Если в России действительно 143 млн жителей, отделим 9 млн младенцев и малышей до 6 лет включительно; из оставшихся 134 млн исключим еще 9% (12 млн) ответивших, что не имеют «трубки». Остались 122 млн. Следовало бы также исключить жителей территорий, не охваченных мобильной связью, это дополнительно уменьшило бы искомую цифру, но нужные данные отсутствуют. 65% из 122 млн абонентов имеют по одному аппарату, это 79 млн. Отнимаем от 122 млн, остаются 43 млн, из которых почти 21 млн (17% от 122), имеют по два телефона, а всего 42 млн штук. 79 + 42 = 121 млн. номеров.

А у кого же остальные 109 млн номеров? У оставшиеся 9,76 млн человек (8% от 122 млн)? Этого просто не может быть. Даже если входящие в эту группу имеют в разных карманах по пять трубок в среднем (запредельная гипотеза), мы наскребаем 50 млн номеров. А остальные 59 млн?

Кто-то неправ — или Росстат, или компании мобильной связи. Поставим вопрос так: кому больше веры? Росстат считает как умеет, а у компаний статистика точная, ее можно проследить за последние 20 лет буквально по месяцам.

Даже делая все возможные допущения и оговорки, не вижу другого выхода кроме как предположить, что истинное население России миллионов (минимум!) на 40 больше, чем насчитывает Росстат. А значит, все предлагаемые нам демографические прогнозы, расчеты рабочей силы, численности трудоспособного населения и т.д., все мрачные и зложелательные предсказания не имеют под собой почвы.

Но возникает вопрос: откуда взялись «дополнительные» люди? Можно предположить, что после последней советской переписи 1989 года в Россию из республик бывшего СССР въехало, осело и даже отчасти получило гражданство гораздо больше людей, чем следует из текущего учета. В разное время даже официальные лица заявляли, что в стране находится 10, 15 и даже 20 миллионов нелегальных мигрантов. А сколько легальных, но неучтенных? При обсуждении итогов переписи 2002 года директор Института этнологии и антропологии РАН Валерий Тишков заявлял о семи процентах недоучета. Т.е. было учтено не 100, а 93% населения; значит, от переписи ускользнуло тогда 10,9 млн чел. А сколько в 2010 году? Мотивы уклониться от переписи были и есть у массы людей. Так, многие убеждены, что цель этого мероприятия — постановка их на еще один государственный учет с неизвестной целью, и их не переубедить.

Свидетельства того, что нас считают плохо, всплывают постоянно. В ноябре 2004 года, в ходе составления регистра льготников вдруг обнаружилось, что их на 3 миллиона больше. Считалось (и было заложено в бюджет), что компенсации положены 12 269 тысячам льготников, но еще до конца подсчетов выяснилось, что их число уже перевалило за 15 миллионов. Промахнулись со льготниками — могли промахнуться и с другими категориями.

В том же году министр по региональному развитию В.Яковлев предсказывал: «Дожившим до 2010 года молодым россиянам для поступления в вуз уже не придется платить взятки — конкурс через пять лет благополучно снизится до одного человека на место». Как мы знаем, этого не случилось.

Разговоры о «сверхсмертности россиян», о «русском кресте» порождены изъянами текущего учета населения. Этот учет искажает, прежде всего, статистику смертности. В нее попадают все умершие в границах России — как из числа ее граждан, так и из числа «скрытого населения». Все они пополняют статистику российской смертности.

В акте о смерти предусмотрена графа «место жительства», но в дальнейшей схеме регистрации умерших и обработке данных эта информация не кодируется и не принимается во внимание, что перекашивает все показатели российской демографии («Известия», 15.5.2003). Прошло десять лет, система учета смертности в России остается прежней.

Взглянем на проблему шире

Заверения в том, что Россия вымирает, в сухом остатке они сводимы к пяти тезисам:

— Россия катастрофически недонаселена;

— По сравнению с советским временем население России сократилось на 14 миллионов (варианты: на 17 миллионов, на 21 миллион) и продолжает падать с темпом 1,7% в год, один миллион в год и т.д. (ходят разные цифры);

— Только за 12 лет число трудоспособных уменьшилось на 12 миллионов (встречаются и другие фантастические цифры), уже сейчас в России некому работать;

— Люди у нас не доживают до пенсии, но Россия скоро станет страной стариков (понимайте как хотите);

— Если кто и спасет Россию, то мигранты, больше некому.

Авторы подобных текстов делятся на группы. Первую образуют люди искренние, пылкие, впечатлительные, гражданственные, доверчивые, апокалиптически настроенные — правда, плохо владеющие вопросом.

Мотивы второй группы тщательно скрыты, но просматриваются. Это либо целенаправленное лоббирование завоза дешевой рабочей силы (читай: теневой экономики), либо нейро-лингвистическая обработка аудитории с целью внушить ей пораженческие настроения, парализовать дух нации, приучить к мысли, что Россия по большому счету обречена. В роли авторов второй группы нередко выступают люди умные, умеющие оставить впечатление учености, а то и в самом деле ученые.

Особняком стоят импортные тексты — как правило, нулевой познавательной ценности, но это не смущает публикаторов. Главное, чтобы долбили в одну точку: «Русские вымирают» («Зюддойче цайтунг», ФРГ), «Русские скоро кончатся» («Уолл стрит джорнэл», США), «Смерть России» («Впрост», Польша), «Вымирающая Россия» (там же), «Когда исчезнет Россия?» (Телеканал «24», Польша), «Умрет ли Россия?» («Дер Стандарт», Австрия) и т.д. Даже в заголовках легко заметить детскую надежду, что произойдет чудо, противная Россия куда-нибудь денется — и тогда настанет польское (американское, немецкое и т.д.) счастье.

Наконец, есть тексты, которые поставляют в Сеть первокурсницы журналистских ПТУ, готовые за крошечные деньги осветить любой вопрос. Эти списывают, не заморачиваясь, у всех.

Подобные материалы получают широчайший — от истерического до злорадного — отклик в трепетном Рунете, выплескиваются в многочисленные ток-шоу. На них трогательно неосведомленные люди обязательно будут уверять друг друга, что у России самая низкая плотность населения в мире, а представитель деловых кругов непременно заявит, что без гастарбайтеров в России угаснет не только малый и средний бизнес, но и вообще всякое производство.

В Японии 127 млн. человек, экономика в 2012 году в полтора раза (4.494 трлн долл. и 3.380 трлн долл. соответственно, по паритету покупательной способности) превышала нашу — по крайней мере «белую». При этом возрастная структура населения ощутимо хуже — доля стариков выше, доля детей меньше, коэффициент рождаемости ниже российского, но мигрантам путь в страну закрыт. И обходятся. Едва об этом напомнишь, звучит возражение: если бы у нас была такая производительность труда, как в Японии, и мы бы обходились. Так вот: пока Россия не прекратит закачку иммигрантов, ей не достичь японской производительности труда.

Несколько фактов

Факт первый. В странах с куда более низкой плотностью населения, чем у нас (Канада, Австралия, Казахстан, Исландия, Монголия, Ливия и т.д.) никто не бьется по этому поводу в истерике.

Факт второй. Населенность России никогда не была особенно впечатляющей. В 1639 году, когда русские впервые вышли к Тихому океану и уже строились главные сибирские города, население всей России составляло 7-8 миллионов человек. Сто с небольшим лет спустя, при царице Елизавете Петровне, в собственно России (т.е., без территорий, ныне входящих в другие государства) жило всего только 15 миллионов человек. 50-миллионной отметки число ее жителей достигло лишь к 1870 году, 70-миллионную пересекло вступая в ХХ век. В РСФСР эта цифра изменялась так: в 1926 году, на пороге индустриализации, она составляла 93 миллиона, после Великой Отечественной войны 97 миллионов, в год полета Гагарина 119 миллионов. И обходились!

Факт третий. Статистика (поверим ей на этот раз) никак не подтверждает «обезлюживание села» за постсоветское время. Что же до «брошенных сёл», они были брошены между 1920-ми и 1970-ми годами, когда доля сельского населения упала в РСФСР с 80% до 30%. Начиная с 1980 эта доля уменьшилась незначительно: с 30% до 27%.

Вывод. На ближайшие годы трудоспособного населения у нас хватает. Хватит и дальше, особенно если повышать производительность труда.

Подытожим

Как обеспечить уверенный прирост населения? Прежде всего, необходимо лечить бесплодие за государственный счёт (именно об этом только что принято правительственное решение: лечить бесплодие по страховому полису).

Необходима реформа «материнского капитала»: его следует сильно увеличить и выдавать за 3-го ребенка — не за 1-го, не за 2-го и, что важно, не за 4-го (этим отсекаются алкоголички и прочий асоциальный элемент, способный сделать деторождение промыслом; но разумеется никому не запрещено иметь сколько угодно детей).

Наконец, необходимо массовое односемейное строительство. Депрессивные спальные районы, эти муравейники из серого бетона, совершенно одинаковые на всех широтах необъятного СССР, были предметом гордости советского руководства. Беда, однако, в том, что квартиры в них словно специально были задуманы так, чтобы появление даже одного ребенка порождало максимум неудобств и сложностей. Сегодня, благодаря массовой автомобилизации (еще одно достижение новой России!), минимум треть наших горожан охотно переселилась бы из гнетущих панельных многоэтажек «на землю», в свой дом. Против спальных районов, где людей не тянет к размножению, давно выступают психологи, демографы, медики, педагоги. То, что подобные районы, несмотря ни на что, продолжают возводить, можно объяснить лишь инерцией советского наследия в российском стройкомплексе и в сознании его руководителей.