общественные новости

Заслуженный врач, спасавший рожениц и недоношенных, стал жертвой бюрократического произвола. Доктору наук Буштыреву пригрозили уголовным делом за нелегальное производство медицинского кислорода

Воздухоразделительная установка успешно работала, в Перинатальный центр приезжали с проверками сотрудники Роспотребнадзора и Росздравнадзора. Никаких нарушений зафиксировано не было. До тех пор, пока главврач Буштырев не потребовал от территориального Фонда обязательного медицинского страхования возместить учреждению 6 млн рублей за услуги, оказанные пациентам по полисам ОМС сверх установленных объемов. Более того, чувствуя свою правоту, пошел с иском в Арбитражный суд.

А вскоре Валерий Буштырев и его заместитель по административно-хозяйственной части Василий Ножкин сами стали обвиняемыми. Вдруг выяснилось, что Перинатальный центр использует кислород, который приравнивается к лекарственным средствам, без регистрационного удостоверения.

Вскоре дело собираются передавать в суд. Обвиняемым грозит до 6 лет лишения свободы.

Как подобное стало возможным — разбирался спецкор «МК».

* * *

Валерий Александрович Буштырев до сих пор находится в шоке. Он осознанно выбрал профессию врача. Работал анестезиологом-реаниматологом. Не ушел из профессии в лихие 90-е, когда врачам месяцами не платили зарплату. Первым в 20-й городской больнице начал выхаживать новорожденных с малым весом. Когда были особенно «тяжелые» дети, оставался с ними на ночь. Прошел путь от ординатора до заведующего отделением недоношенных детей.

В 1995 году, в период экономического кризиса, всеобщего обнищания и дефицита, смог выходить девочку, которая родилась весом 624 грамма.

— Ко мне из Ростовской области приехал тогда папа этого ребенка, попросил забрать девочку к нам в больницу. Там ситуация была такая, что у супругов больше не могло быть детей, — рассказывает Валерий Александрович. — Мы эту девочку выходили. Я ездил по всей области, собирал оборудование, которое было закуплено в советские годы, но не использовалось. Да что говорить, у нас в больнице стояли металлические механические весы, где гирьки перемещались по шкале взад-вперед, в то время как колбасу в магазинах уже взвешивали на электронных весах. В том же, 1995 году мы спасли ребенка весом 660 граммов. Обе девочки сейчас учатся в медицинском институте.

Перенимая опыт у зарубежных неонатологов, Валерий Буштырев трижды ездил в Америку. Когда члены делегации везли домой сумки, набитые ширпотребом, он вез в свою 20-ю больницу мешки Амбу (механическое ручное устройство для выполнения временной искусственной вентиляции легких).

— Помню, попросил тогда перед отъездом у старшей медицинской сестры в американской клинике для нашего реанимационного отделения новорожденных один дыхательный аппарат. Для нас мешки Амбу были тогда в диковинку. Она завела меня в подсобку и выдала сразу их штук 30. Они у них были одноразовыми. Вскоре после возвращения с помощью мешка Амбу мы провели интенсивную терапию недоношенному ребенку, который бы в противном случае умер.

Валерий Буштырев по праву стал доктором медицинских наук, заслуженным врачом РФ, был награжден медалью «За доблестный труд на благо Донского края».

Когда встал вопрос о строительстве в Ростове-на-Дону Перинатального центра, сомнений, кто его возглавит, ни у кого не было. Конечно, Буштырев! В ноябре 2010-го центр принял первых пациентов.

— Я доктор с 1980 года и прекрасно понимал, что такое реанимация и какую роль играет кислород в интенсивной терапии. Поэтому еще на стадии строительства говорил, что Перинатальному центру нужна своя кислородная станция. Но было решено, что кислород к нам будет транспортироваться по трубопроводу с частной кислородной станции БСМП-2, которая была приватизирована в 90-е годы.

Станция находилась через дорогу и снабжала кислородом городскую больницу скорой медицинской помощи, а потом и Перинатальный центр.

— Сначала мы платили за кислород в месяц около 200 тысяч рублей, потом эта цифра увеличилась до 300, 400 и дошла до 800 тысяч. Для нас это было накладно. Частная кислородная станция при этом была единственным безальтернативным поставщиком кислорода. Мы еще раз на уровне правительства подняли вопрос о том, что центру нужна своя воздухоразделительная установка. И нас услышали. В 2013 году губернатор выделил нам из бюджета области необходимые средства, и мы приобрели кислородную станцию. Что стало для нас большой экономией.

— Учли, что это все-таки потенциально опасный объект?

— Конечно, мы понимали, что это опасное производство и нам необходимы разрешительные документы. Поэтому, пока шла наладка станции, пригласили из Москвы, из Министерства промышленности и торговли специальную комиссию. Учитывая, что кислородная станция достаточно мощная, мы сначала планировали, чтобы улучшить бюджет Перинатального центра, начать продавать излишки кислорода другим организациям.

Комиссия работала у нас несколько дней, изучала установку. В итоге нам было сказано: чтобы заниматься промышленным производством кислорода, нужно предпринять ряд мер, в частности, поставить необходимые навесы, провести к станции специальные подъезды, установить баллоны… Все эти мероприятия требовали серьезных финансовых вложений, в результате мы от этой идеи отказались. В то же время комиссия нам сообщила, что если мы будем получать медицинский кислород только для собственных нужд, нам не требуется получать никакой лицензии. У нас есть соответствующее письмо Минпромторга. На этом варианте и остановились. В 2015 году станция была введена в эксплуатацию.

* * *

— Когда начались проблемы с финансированием?

— Вы же знаете, что перинатальные центры строятся для того, чтобы помогать самым тяжелым пациентам, вести беременности, принимать роды, выхаживать детей с малым весом. В министерстве здравоохранения Ростовской области и в территориальном Фонде обязательного медицинского страхования нам сказали: мы вам обещаем такое-то количество гарантированных объемов. Прошло полгода, я смотрю, что эти объемы у нас все уже практически израсходованы, и спросил: а что нам дальше делать? И услышал: принимайте, лечите пациентов, снижайте младенческую смертность, мы вам все расходы покроем. Мы, доктора, — люди доверчивые. В конце года предоставили все счета и услышали: вы превысили количество гарантированных объемов на сумму более чем 6 млн рублей. Но мы же этих пациентов пролечили. У нас были женщины с многоплодными беременностями, новорожденные, которые весили менее тысячи граммов… В результате получили, по сути, отписки, нам указали, что среди пациентов были в том числе и те, кто мог наблюдаться и рожать на первом и втором уровнях (в поликлиниках по месту жительства, сельских амбулаториях, районных стационарах. А также в межмуниципальных специально оснащенных «многопрофильных» стационарах. — Авт.).

— Какие меры предприняли?

— Я главный врач. Мы эти деньги взяли из тех средств, что получили, оказывая платные услуги. Всех этих пациентов по полисам пролечили. А как могли отказать в помощи женщинам с преждевременными родами, а также детям, госпитализированным в реанимацию центра на санитарной авиации? Или нужно было им сказать: вы знаете, вы не вписываетесь в гарантированные объемы, предоставленные квоты? Вот за это меня нужно было не только посадить, но и расстрелять.

У меня собралась обширная переписка с Фондом обязательного медицинского страхования. Я обращался и в министерство здравоохранения Ростовской области. В итоге нам отказали компенсировать потраченную сумму.

— Тогда вы обратились с иском в суд?

— Сначала подал иск в суд первой инстанции. Он оправдал территориальный Фонд ОМС. Я обратился в суд второй инстанции — арбитраж. Собирался также подавать иск в Верховный суд. Меня предупредили: если я не заберу заявление, меня уволят. И перед самым заседанием суда я узнал, что больше не являюсь главным врачом Перинатального центра.

По подсчетам Валерия Баштырева, всего за два года территориальный Фонд ОМС недоплатил Перинатальному центру 71 млн рублей.

— Мы писали письма, что нам недостаточно гарантированных объемов. Нам выделили около двух тысяч гарантированных случаев, но не обеспечили их финансово, — рассказывает Валерий Александрович. — А ведь у нас находились дети в крайне тяжелом состоянии, с экстремально низкой массой тела. За 2017 год нам недоплатили еще 65 млн рублей. Я написал письмо в фонд, сообщил о ситуации министру здравоохранения Ростовской области. Сообщил, что подам в суд на возмещение и этих 65 млн. Но все было сделано для того, чтобы расторгнуть со мной контракт.

В Перинатальном центре начались масштабные проверки, в ходе которых были выявлены нарушения. В частности, было установлено, что на один градус была превышена температура воздуха в реанимационной палате (при аномальной жаре за окном 40 градусов), 12 аппаратов искусственной вентиляции легких находятся не в рабочем состоянии. В 44 инкубаторах для новорожденных не проводятся периодические чистки и замены воздушных фильтров, что могло привести к развитию инфекции. Было обнаружено, что в центре нарушаются условия и сроки хранения медицинских изделий и лекарственных препаратов.

Перинатальный центр недополучил 71 млн рублей. А мне нужно было и поверки приборов проводить, и заработную плату сотрудникам платить, и приобретать расходные материалы… При этом не пострадал ни один ребенок. Оборудование у нас постоянно чинилось. Другое дело, что мы не могли одномоментно отремонтировать все оборудование. У нас аппараты искусственной вентиляции легких (ИВЛ) есть в достаточном количестве. Все пациенты, которые нуждались в этом оборудовании, получали необходимую помощь.

В Перинатальном центре изъяли все истории болезни погибших детей. Проверяющие органы подтвердили, что детям была оказана вся необходимая квалифицированная помощь.

— Нас проверяли по закупкам, никаких нарушений не нашли, в центре никто не украл ни копейки. Не было и нецелевого использования средств. Я и представить себе не мог, что у нас будут проблемы… с кислородом. Я хорошо запомнил день, когда меня уволили. В кабинет езашли министр здравоохранения Ростовской области Татьяна Юрьевна Быковская вместе со своими помощниками, сотрудники отдела кадров, юристы. Мне было сказано: работала комиссия, выявлены недостатки, ваша кандидатура на посту главного врача нас не устраивает.

Росздравнадзор обратил внимание на воздухоразделительную установку АжКЖ-0, 06-1, которая вырабатывала для пациентов кислород. Был составлен акт, где было указано: сведения о регистрации кислорода как лекарственного средства представлены не были.

— Мы сказали: вот же письмо Минпромторга, где сказано, что нам не требуется лицензия. С нами согласились: да, лицензия не нужна, но медицинский кислород — лекарственное средство, его нужно было зарегистрировать.

Валерия Буштарева и его заместителя по административно-хозяйственной части Василия Ножкина обвинили в том, что они получали кислород, который шел на спасение рожениц и детей, «нелегально», без регистрационного удостоверения, то есть незаконно. В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого сказано, что «с 15. 10. 2015 по 18.06.2018 год Буштырев и Ножкин произвели лекарственного средства — медицинского кислорода — на общую сумму не менее 12 319 451 рубля 75 копеек, то есть в крупном размере, который на систематической основе реализовывали ГБУ РО «Перинатальный центр».

Своими действиями они совершили преступление, предусмотренное пунктом «а» ч.2 ст.238.1 УК РФ («Незаконное производство и сбыт незарегистрированных лекарственных средств, совершенные в крупном размере группой лиц по предварительному сговору»).

— Почему более трех лет кислородная установка работала, в центре неоднократно проводились проверки и нарушений никто все это время не замечал?

— Этим вопросом сейчас задаются очень многие. Всю жизнь я посвятил спасению пациентов. Проработал врачом около сорока лет. И был поражен, в каком тоне с врачом разговорили в следственном отделе. Сначала я еще пытался убедить следователей, что они не правы, что мы не преступники, получали кислород во благо пациентов. И не было у нас никакого преступного сговора и умысла. В ответ слышал ироничное: «Да что вы говорите?!..» Со мной говорили, как закоренелым преступником.

* * *

Между тем станция, купленная на бюджетные деньги, сейчас не работает. Перинатальный центр закупает жидкий кислород в Волгограде. В стадии проработки находится вопрос о сдаче воздухоразделительной установки в аренду одной из частных фирм, у которой есть все необходимые документы.

У заместителя главного врача Василия Николаевича Ножкина после случившегося произошел инфаркт миокарда. Ему сделали операцию на сердце. Впереди еще одна операция по поводу онкологии.

— Обратите внимание на указанный в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого мотив преступления: «заинтересованность в уменьшении финансовых затрат на потребление медицинского кислорода», то есть ничего личного, только забота об общем благе, — говорит адвокат Василия Ножкина Виктор Беспоясный. — Наши попытки обжаловать постановление о возбуждении уголовного дела закончились нечем. Понятно, что никакой общественной опасности в действиях Валерия Буштарева и Василия Ножкина не было. Я считаю, что суд должен озаботиться вопросом: а был ли тут вообще состав преступления?

Валерий Буштырев говорит, что следствие почти закончено, на днях его будут знакомить с материалами дела. Скоро состоится суд.

В защиту доктора в Сети опубликована петиция, которую подписали около пяти тысяч человек. За годы работы он спас около 4 тысяч недоношенных детей. Число ребятишек, у кого Валерий Александрович был крестным, исчисляется несколькими десятками.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Юрист по вопросам медицинского права Полина Габай:

— Кислород обладает фармакологическим действием и действительно может выступать в качестве лекарственного средства. Однако кислород существует и как фармацевтическая субстанция. Если опираться на официальный реестр лекарственных средств, то можно прийти к выводу, что жидкий медицинский кислород регистрируется как фармацевтическая субстанция, а газообразный — как лекарственный препарат. Газообразный медицинский кислород активно используется в целях оксигенации, для насыщения тканей человека кислородом.

Мне кажется, что в любой современной больнице медицинский кислород разведен по палатам и при необходимости подается пациентам с помощью специальных приборов и устройств — через носовой катетер, носовую канюлю, кислородную маску. Врач определяет способ и скорость подачи кислорода, а также продолжительность процедуры.

Лицензия на производство (которую выдает Минпромторг) получается на производство, хранение и реализацию медицинского газа. Нормативные акты, посвященные получению данной лицензии, точно и ясно не распространяются на получение и обращение медицинских газов в медицинских организациях, если такой процесс не является промышленным производством. В данном случае Перинатальный центр использовал кислород только для собственных нужд, никому его не сдавал и не продавал. Таким образом, учреждению не нужна была лицензия на производство, и они не должны были регистрировать кислород как лекарственный препарат, так как регистрация лекарственного средства происходит только после получения лицензии на производство. Эту очередность изменить невозможно. Регистрация фармсубстанций вообще дело добровольное, но в случае с Перинатальным центром речь шла все-таки о газообразном медицинском кислороде, а не о жидком.

Хочется также отметить, что общественная опасность вменяемого преступления (ст. 238.1 УК РФ) заключается именно в производстве лекарственного средства с целью получения определенной выгоды. Данный вывод можно сделать логически, опираясь на то, что диспозиция данной статьи неразрывно связана с денежным эквивалентом (стоимость произведенных ЛС должна быть выше 100 000 рублей). Поскольку, как сами следователи отмечают, Перинатальный центр не преследовал цель получения выгоды, их действия не создавали общественной опасности в контексте ст. 238.1. Это подтверждается еще и тем, что до 2014 года (когда была введена ст. 238.1) ответственность за незаконное производство лекарственных средств наступала по статье «Незаконное предпринимательство». Более того, как уже было сказано ранее, больница не занималась производством лекарственных средств, а следовательно, не было необходимости и в их регистрации. Поэтому в рассматриваемом случае, на мой взгляд, отсутствует состав преступления, поэтому главный врач и иные должностные лица не должны нести ответственности по ст. 238.1 УК РФ.

Источник: www.mk.ru